17 июня в рамках Петербургского международного экономического форума Президент России Владимир Путин заявил о целесообразности формирования на базе ЕАЭС более широкого партнерства в Евразии, в которое со временем могут войти не только другие партнеры из СНГ, но также Китай, Индия, Пакистан и Иран.

Но возможна ли реализация столь амбициозной задачи в новых международных условиях? Выйдет ли ЕАЭС на новый виток своего развития или сохранит статус-кво до лучших времен?

Говоря о перспективах ЕАЭС, прежде всего следует обратиться к итогам состоявшегося 31 мая в Астане саммита высшего Евразийского экономического совета, представленного главами государств, входящих в объединение. В ходе мероприятия повышенное внимание было уделено трудностям, с которыми столкнулся ЕАЭС. Прежде всего, это финансово-экономический кризис в России, который негативно повлиял на экономики соседних государств и привел к значительному снижению взаимного товарооборота в рамках ЕАЭС. В 2015 году этот показатель упал на 25%, а за первые месяцы 2016 года уровень падения составил уже около 30%. Эта негативная тенденция отмечалась практически всеми участниками саммита.

Кроме того, несмотря на работу Евразийской экономической комиссии, между странами сохраняются барьеры, препятствующие взаимной торговле, о чем особенно сожалел президент Белоруссии Александр Лукашенко. Интеграция в рамках ЕАЭС не решает проблему торговых войн между странами-участницами, и на сегодняшний день проблема торговых запретов остро стоит не столько в отношениях между Россией и Белоруссией, сколько в отношениях между Киргизией и Казахстаном.

На этом фоне неожиданным фактором на повестке дня евразийской интеграции выступили вопросы безопасности. Ранее участники объединения подчеркивали, что ЕАЭС – это в первую очередь экономический проект: Казахстан и сейчас настаивает на том, что объединение должно функционировать исключительно в формате экономической интеграции. Такая позиция, в частности, стала одной из причин, по которой Астана отклонила российско-белорусскую инициативу по созданию в структуре ЕАЭС Парламентской Ассамблеи по примеру ОДКБ. Однако в 2016 году проигнорировать вопросы безопасности все же не удалось, и именно о них в ходе заседания высшего Евразийского экономического совета говорил президент Армении Серж Саргсян, увязавший перспективы экономического процветания союза со стабильностью на общесоюзном пространстве.

В этой связи необходимо отметить, что со вступлением Армении в ЕАЭС объединение получило тлеющий международный конфликт на своей территории, а неоднозначное отношение стран-участниц к конфликту в Нагорном Карабахе становится дополнительным поводом для разногласий между ними. Так, по мнению Армении, официальный Минск занял некорректную по отношению к Еревану позицию по поводу этих событий, что стало причиной вызова белорусского посла в МИД Армении для консультаций. А «особая позиция» президента Казахстана даже привела к срыву межправительственного Совета ЕАЭС в Ереване. Астана отказалась от запланированного мероприятия и настояла на его переносе в Москву, чтобы избежать подозрений в поддержке участниками мероприятия одной из сторон конфликта.

Кроме того, определенную проблему на данном этапе развития ЕАЭС могут представлять попытки членов объединения выстраивать двухсторонние контакты с третьими странами в обход ЕАЭС. Такие «центробежные тенденции» характерны, в частности, для Белоруссии. Так, в феврале 2016 года, по итогам заседания белорусско-украинского консультативного совета, прошедшего в Киеве, было официально заявлено о возможности использования в белорусско-украинских отношениях преимуществ зоны свободной торговли Украины и ЕС. Это заявление было воспринято в Белоруссии со сдержанным оптимизмом, поскольку Минск сейчас рассматривает любые экономические проекты, в том числе и с Украиной, очевидно, полагая, что это никак не скажется на союзнических отношениях с Россией.

Не будет преувеличением сказать, что в нынешних условиях именно от Белоруссии зависит будущее ЕАЭС, ведь это государство, наряду с Россией и Казахстаном, составляет ядро евразийской интеграции. Более того, ЕАЭС, а до этого Таможенный союз ЕврАзЭС, во многом использовали опыт строительства Союзного государства России и Белоруссии как первого после распада СССР реинтеграционного проекта на постсоветском пространстве. Так, Александр Лукашенко неоднократно подчеркивал, что наладить эффективное сотрудничество в рамках Таможенного союза ЕврАзЭС и Единого экономического пространства, ставших платформой для создания ЕАЭС, во многом удалось благодаря уже наработанному в этой области опыту между Россией и Белоруссией.

На российском направлении белорусская внешняя политика сохраняет ориентиры на строительство Союзного государства и ЕАЭС. Вместе с тем, руководство страны выступает против размещения российской военной базы на своей территории. Также Белоруссия выразила нежелание следовать формату российской политики в отношении Украины: сохраняя минскую переговорную площадку по Донбассу, республика не только возобновила политический диалог с Европейским союзом, но и добилась в этом определенных успехов. Это нашло свое отражение в мягкой реакции Европейского союза на итоги президентских выборов: де-факто они были признаны, что, в свою очередь, вылилось в снятие европейских санкций в отношении Минска.

Официальная статистика свидетельствует о том, что уровень жизни граждан Белоруссии продолжает падать по всем показателям. В прошлом году Лукашенко впервые выиграл выборы в условиях падения ВВП во многом за счет страха белорусского общества перед Майданом. С другой стороны, с началом украинского кризиса существенно возросла роль Белоруссии в контексте отношений России с Западом.

В частности, Минск придерживается подчёркнуто сдержанной позиции в отношении Украины, что создает благоприятную почву для нормализации отношений между Белоруссией и Европейским союзом и с Западом в целом.

В качестве примера можно привести продолжающиеся переговоры с МВФ по выделению жизненно важного для белорусской экономики кредита в размере трёх миллиардов долларов, которые Минск попросил у валютного фонда в декабре прошлого года.

Кроме того, российско-белорусские отношения сегодня омрачают торговые квоты (проблемы запретов тех или иных видов товаров и услуг) и вопрос скидки на газ. Известно, что для Белоруссии, также как для Армении и Киргизии, установлены таможенные барьеры, но теоретически Белоруссия может закупать нефть и газ в центрально-азиатских республиках, однако их транзит до Белоруссии обойдется дороже, чем закупка российского газа. Впрочем, эти вопросы во многом носят чисто технический характер, поэтому решаемы.

Намного более существенной является проблема использования Белоруссии в качестве некоего оффшора для налаживания транзита запрещенных товаров из Европы. При этом нельзя сказать, что это политика, которая проводится на государственном уровне, скорее речь идет об инициативе недобросовестных предпринимателей, которые используют пробелы в Таможенном кодексе ЕАЭС как возможность организации поставок в Россию санкционной продукции. Эта проблема достаточно легко решаема через активизацию регионального сотрудничества, что позволит проводить более эффективную работу в этом направлении.

Кроме того, участники ЕАЭС достаточно настороженно отреагировали на то, что Россия с 1 января 2016 года в одностороннем порядке приостановила действие договора о зоне свободной торговли в отношении Украины. Причиной такой реакции выступило то, что зона свободной торговли Украины и России является частью общей зоны свободной торговли стран СНГ, и для других входящих в ЕАЭС стран, таких, как Белоруссия, Армения и Казахстан, подобные ограничения экономически невыгодны.

С другой стороны, платформой для российско-белорусских отношений служит не евразийская интеграция, а другой не менее важный ресурс, который заключается в специфике восприятия друг друга в качестве ближайших союзников. Это подтверждают результаты социологических исследований по вопросу применения русского языка на территории республики. Так, в апреле 2016 года фондом «Общественное мнение» был проведен опрос, в ходе которого респондентам задавали вопрос: «С жителями каких стран у россиян больше всего общего, с кем нам легче всего найти общий язык и взаимопонимание?». Согласно результатам опроса, больше двух третей россиян (71%) считают, что легче всего им найти общий язык с белорусами. По этому параметру Белоруссия возглавила рейтинг близких к России государств, на 30 пунктов опередив Казахстан, занявший 2-е место с результатом в 41%.

Не менее позитивно относятся к россиянам и сами белорусы. В 2013 и 2015 годах в рамках проекта «Евразийский монитор» подавляющее большинство белорусских граждан – от 80% до 83% – назвали Россию дружественным государством. На втором месте по результатам за 2015 год находился Казахстан (54%), на третьем – Украина (24%).

Приведенные данные свидетельствуют о том, что четверть белорусов все ещё воспринимает Украину как близкое родственное государство. И в этом контексте в логике информационного противостояния между Россией и Западом Белоруссия тоже является неким фронтом для информационной борьбы. В частности, известно, что через американские фонды шли значительные средства на проведение информационно-пропагандистских акций, но эти ресурсы оказались ограничены, поскольку курс на «нормальные» отношения с Россией поддерживает большинство белорусов.

На это, помимо прочего, указывает дружественный характер двусторонних встреч на высшем уровне. Так, прошедший 7-8 июня в Минске Третий Форум регионов Белоруссии и России стал одним из самых значимых событий, характеризующих российско-белорусские отношения в текущем году. Несмотря на социально-гуманитарный характер форума, на первом месте на повестке мероприятия была экономическая составляющая. Один из значимых результатов форума, по мнению аналитиков, заключается в том, что Россия и Белоруссия приступили к формированию инфраструктуры регионального сотрудничества.

В этой связи сегодня перед белорусским руководством стоит определённая дилемма. С одной стороны, Белоруссия на официальном уровне подчёркивает, что продолжает курс на своё участие в процессах евразийской интеграции. С другой, - у республики открываются новые возможности в связи со смягчением позиции Европейского союза по сравнению с предыдущим периодом. Иными словами, Минск рассчитывает на потенциальные преференции со стороны ЕС, прежде всего, торгово-экономические.

При этом, в случае сохранения напряжённых отношений с Западом, с одной стороны, и Россией, с другой, поле для манёвра во внешней политике Белоруссии будет сужаться. Нельзя исключать, что в долгосрочной перспективе стремление политической элиты Белоруссии к сближению с Западом (что находит свое отражение в риторике белорусских властей) может создать условия для формирования конфликтного поля на постсоветском пространстве между Западом и Москвой. Пока же в краткосрочной перспективе шансы на это невелики, поскольку в настоящее время у Белоруссии ограничены ресурсы для такого лавирования: ситуация достаточно чувствительна для зоны интересов Москвы, и любые прозападные инициативы Минска будут вызывать ревностную реакцию со стороны Кремля.

Таким образом, текущая политика Белоруссии будет зависеть от внешних факторов, а именно от развития украинского кризиса и отношений между Россией и Западом, а также от внутренней экономической ситуации в республике.

Однако, несмотря на существующие проблемы, общей пользы и взаимной заинтересованности в развитии совместных перспективных проектов у стран-участниц ЕАЭС все еще гораздо больше, чем потенциальных разногласий.

В частности, всех участников ЕАЭС привлекает концепция «интеграционного моста» между ведущими интеграционными блоками Европы и Азии. В качестве инструмента практической реализации этого плана могла бы выступить идея сопряжения ЕАЭС и китайского Экономического пояса «Шелковый путь». Кроме того, реализация этого масштабного проекта позволила бы придать отдельным контактам с Китаем каждой из входящих в объединение стран формат общесоюзного значения, что может вывести процессы евразийской интеграции на принципиально новый уровень. В свою очередь, подключение к инициативе сопряжения ЕАЭС и китайского «Нового шелкового пути» Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) позволит придать проекту «Евразийского моста» поистине мировой масштаб, создав реальную альтернативу как существующим, так будущим интеграционным блокам в Евразии.

По информации от источников в Евразийской экономической комиссии, помимо Китая, который остается ключевым партнером объединения, интерес к развитию сотрудничества с ЕАЭС проявляют еще более сорока стран мира. Год назад страны-участницы подписали первое соглашение о свободной торговле с Вьетнамом, сейчас ведутся переговоры об аналогичном договоре с Сербией.

Еще одно перспективное направление – сотрудничество ЕАЭС с Евросоюзом. Эта инициатива была выдвинута казахстанской стороной, председательствующей в объединении в этом году, и поддержана председателем Государственной Думы Сергеем Нарышкиным. Вполне вероятно, что уже осенью этого года впервые состоится форум «Европейский союз – Евразийский экономический союз», в рамках которого планируется провести переговоры по началу процесса сближения двух интеграционных объединений. В этом контексте визит главы Еврокомиссии Жан Клода Юнкера на Петербургский экономический форум, который прошел 16-18 июня, можно рассматривать в качестве подготовительного шага на пути практической реализации данной идеи. Подчеркнем, что такая инициатива возвращает на повестку дня идею формирования общего экономического пространства «от Лиссабона до Владивостока», но уже в новых геополитических реалиях и на новых условиях взаимопонимания.

Вместе с тем, стоит отметить, что оценки вероятности проведения подобного форума со стороны экспертов очень сдержанны. Этот скепсис мотивирован тем, что ЕС все еще не признает ЕАЭС в качестве равноправного объединения, предпочитая выстраивать отношения с каждой из стран-участниц по отдельности. Кроме того, в геополитическом аспекте для нынешнего руководства ЕС сегодня гораздо более актуально военно-политическое и идеологическое единство с США, чем экономическое сотрудничество с Евразийским экономическим союзом.

Так или иначе, сегодня на повестку дня Евразийского экономического союза выносятся вопросы стратегического развития внешнеэкономических связей объединения, что позволяет придать новый импульс процессу поиска интересов, общих для всех входящих в ЕАЭС государств.

В заключение приведем данные из доклада Евразийской экономической комиссии, в котором рассмотрен долгосрочный прогноз экономического развития Евразийского экономического союза до 2030 года. Из документа следует, что наиболее вероятны три сценария развития ЕАЭС. Первый сценарий – это продленный статус-кво. Другими словами, это сохранение существующих позиций; это интеграция на существующей базе, где национальные экономики действуют в большей степени независимо друг от друга; достигнутые интеграционные договоренности реализуются, но при возникновении новых проблем новые решения не принимаются. Естественно, эффект от такого сценария незначительный, возможно, он выразится лишь в сохранении или незначительном росте зоны торговли.

Второй сценарий – это транзитно-сырьевой мост, о котором мы уже упомянули, предполагающий сближение двух интеграционных объединений Европы и Азии через ЕАЭС. При реализации этого сценария возникнет территория для сильных экономически развитых блоков, так как интеграция строится, прежде всего, на развитии транспортной инфраструктуры и координации в политико-энергетическом секторе.

Третий сценарий (наиболее позитивный) – это формирование на базе ЕАЭС собственного центра силы. Данный вариант предполагает координацию действий участников объединения по ключевым направлениям, определяющим конкурентоспособность экономик и сотрудничество в реальном секторе экономики, в том числе и на сырьевом рынке. Таким образом, все участники объединения со временем займут свои ниши (технологические, сырьевые, в сфере услуг) в едином экономическом пространстве ЕАЭС. Что в свою очередь приведет к эффекту «возрастающей отдачи от масштаба», то есть к значительному увеличению объема торговли и, как результат, – к росту экономики и повышению уровня жизни населения стран-участниц ЕАЭС. Кроме того, реализация третьего сценария дала бы до 12 % дополнительного прироста ВВП Беларуси, до 11 % – республике Казахстан и до 1.4 % – России. Эффективная экономическая модель создаст благоприятные условия для перехода к следующей стадии – политической интеграции и формированию Евразийского союза.

В пользу возможности практической реализации оптимистичного сценария уже сейчас свидетельствует многое. Это и интенсификация контактов с Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), и консультации с Сербией, Израилем, Египтом и другими странами мира по созданию зон свободной торговли, а также начало переговоров Евразийского экономического союза и Китая по вопросу формирования всеобъемлющего экономического партнерства.

Таким образом, вопрос по какому из трех сценариев будет проходить развитие ЕАЭС должен разрешиться уже в среднесрочной перспективе и зависит от того, удастся ли объединению создать привлекательную интеграционную модель в новых международных условиях. Однако уже сейчас очевидно, что проект ЕАЭС вышел за рамки простого регионального объединения, и именно от его успешного развития во многом будет зависеть дальнейшее будущее всей евразийской интеграции.

Материал подготовлен в сотрудничестве с Информационно-аналитическим агентством "Внешнеполитическая Экспертиза"