Поставленный в рамках деятельности данной структуры круг исследовательских задач был обращен, прежде всего, к обоснованию закономерного характера революции, а в основе выбора концептуальных ориентиров выступали положения и выводы из работ В.И. Ленина. Однако многочисленные индивидуальные и коллективные труды, созданные на основе обобщения документов всесоюзных и региональных архивов, выходили в рамках своей фактической и источниковой базы за рамки идеологических конструкций, тем самым выгодно отличаясь от работ второй половины 1920-х и 1930-х годов, что было убедительно показано в обобщающих историографических трудах[i].  Причиной такого исследовательского прогресса стал системный подход к изучению революционных событий, предполагавший одновременное обращение к политическим процессам, к специфике экономического развития накануне и в период революции и, наконец, к социальным конфликтам, которые собственно и сформировали сущность революционных событий. В дальнейшем осуществленное исследование всего комплекса тенденций и фактов, определивших судьбу российского государства и общества в 1917 году, сформировало сущность описания и интерпретации буржуазно-демократической и затем социалистической революции в рамках советской историографии, что нашло отражение в широко известных фундаментальных трудах по данной тематике[ii].

Наряду с выработанным научно-историческим восприятием событий российской революции на рубеже 1950 – 1960-х годов, обусловленным введением в научный оборот значительных массивов архивных документов и в меньшей степени источников личного происхождения, в данный период были предприняты первые попытки формирования междисциплинарной методологии в изучении данной проблематики. Соответствующие изыскания были осуществлены на стыке исторических и социологических исследований, что проявилось в ходе специальных научных дискуссий[iii]. Причина выбора данного вектора междисциплинарных изысканий была связана, на наш взгляд, с тем, что в советский период историческая наука в отличие от постмодернистских выводов периода 1990 – начала 2000-х гг. относилась к комплексу общественных наук, признавалась фактической и информационной частью совокупности наук об обществе.

Период второй половины 1960 – первой половины 1980-х гг., справедливо рассматриваемый специалистами в качестве времени своего рода историографических «заморозков», был связан с консервацией сложившихся научных представлений о революционных событий 1917 г. и с подавлением любых попыток продемонстрировать неравномерный характер их объективных предпосылок. В этом плане наиболее заметным событием стало подавление «нового направления» в отечественной историографии, состоявшееся в 1973 г. и подробно исследованное в научной литературе первой половины 1990-х гг.[iv]  Возврат к изучению событий революции 1917 г. на основе синтеза социологических и конкретно-исторических представлений произошел только в связи с начавшимися процессами «перестройки», а первый опыт их нового методологического осмысления был связан с публикацией в 1987 г. монографии одного из бывших лидеров «нового направления» П.В. Волобуева[v].

Новизна предпринятого в данном исследовании анализа предпосылок, сущности и результатов революционных событий заключалась в признании многоаспектности сложившихся к 1917 году социальных процессов и в необходимости их объективного восприятия на основании комплексной оценки всей совокупности политических, экономических и социально-идеологических процессов. Обосновывая необходимость выбора данной методологической платформы в изучении второй российской революции, П.В. Волобуев, в частности, писал: «Свобода выбора возможностей, формально осуществимая в любой момент, предполагает наличие определенного объективного условия, которое можно (и вернее всего) назвать переломной ситуацией. Переломная ситуация – это такое состояние  общества, когда противоборство альтернативных тенденций достигло большой остроты и назрел, стал необходимым выбор такой возможности, которая, превратившись в действительность, позволяет осуществить крутой поворот (перелом) в развитии общества и радикально решить основные задачи, поставленные перед людьми историей»[vi].

Постсоветский период в изучении революционных событий 1917 г. характеризовался, прежде всего, поиском новой оценочной, а затем и методологической основы для интерпретации событий, приведших к образованию советского государства и управлявшегося им общества. Его итоги, которые, на наш взгляд, необходимо подвести в связи с наступающей столетней годовщиной второй российской революции, можно обобщить в виде четырех характерных черт. Первая из них заключается в обусловленности большинства выдвинутых в период 1990 – первой половины 2010-х гг. объяснительных и оценочных подходов идеологическими убеждениями авторов научных и научно-популярных трудов. Вторая характерная черта связана со стремлением создать зачастую новые историографические образы участников возникшего социального конфликта на основе феноменологической оценки их практических качеств и психологических особенностей. Третья черта, заимствованная из появившихся в недрах теории «модернизации» концептуальных представлений американских и английских историков, связана с выдвижением и отстаиванием представлений о том, что вся череда произошедших на протяжении 1917 г. и затем периода Гражданской войны стала отклонением от естественной и необходимой для обеспечения прогресса траектории общественного развития. Наконец, четвертой характерной в том числе для современной историографической ситуации чертой концептуально-методологической оценки революции 1917 г. является широко распространяемое утверждение о том, что неблагоприятное на заключительном этапе течение Первой мировой войны, несостоятельность Временного правительства и внешний заговор иностранных государств стали определяющими факторами прихода к власти большевистской партии.

На наш взгляд, основной проблемой методологического развития современной историографии революции 1917 г. является то, что все отмеченные черты основаны только на новых интерпретациях исторических фактов и крайне редко (за исключением изучения контекста, связанного с развитием международных отношений) имеют под собой выявленные фактические и документальные основания. Поэтому выделение альтернативных сценариев произошедших событий, связанных с движением  республиканскому и потом к авторитарно-социалистическому устройству политической системы, имеет в существенной мере искусственный характер. Решение данной проблемы, необходимое для преодоления определенной стагнации в сфере формируемых концептуальных построений, связано с внедрением междисциплинарных подходов именно в сфере анализа, а не оценочного комментария, относящегося к причинам, сущности и последствиям второй российской революции.

Первый из этих подходов заключается в сравнительном изучении складывавшихся во второй половине XIX и в начале XX в. идеологических концепций, обосновывавших различные сценарии революционного решения социальных конфликтов, сложившихся как в России, так и в Германии и существенно повлиявших на развитие европейского региона в последующий межвоенный период. Второй подход предполагает фундаментальное изучение событий революции 1917 г. в культурно-психологическом измерении. На его основании представляется значимым изучить как на типологическом, так и на конкретном социально-антропологическому уровне особенности восприятия сложившихся в контексте революционной ситуации социальных процессов представителями различных слоев общества. Третий исследовательский подход связан с исследованием геополитических аспектов идеологической платформы и практической модели политики большевистского правительства, которые отчетливо сочетали в себе черты прагматизма и романтизма в конце 1910-х и затем в период 1920-х годов.

[i] См.: Очерки истории исторической науки в СССР: В 5 т. Т. 5. М., 1985. С. 315 – 364. 

[ii] См., напр.: Минц И.И. История Великого Октября: В 3 т. Т. 1 – 3. М., 1977 – 1980.  

[iii] Материалы самой масштабной из них были опубликованы в сборнике: История и социология. М., 1964.   

[iv] См.: Сахаров А.Н. Дискуссии в советской историографии: Убитая душа науки //Советская историография. М., 1996. С. 124 – 161.

[v] Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: Теория, метод, современность. М., 1987.

[vi] Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: Теория, метод, современность. С. 29.